Один раз в миллениум - Страница 28

Вошедшая Нина молча унесла плащ в приемную. Очевидно, она знала о вкусах патрона и поэтому не стала спрашивать, что именно он будет пить — чай или кофе.

— Я уже слышала про твои неприятности, — требовательно заметила Оксана Григорьевна, — вызвал всех нас и втянул в неприятную историю.

— Ты думаешь, я специально это сделал? — раздраженно заметил Халупович. — Тебе никто не говорил, что у тебя в голосе появились прокурорские нотки?

Она взглянула на Дронго и улыбнулась. Потом сказала:

— Если бы ты был внимательнее к людям, ты бы мог поинтересоваться, где именно я сейчас работаю.

— Неужели прокурором? — удивился Эдуард Леонидович.

— Вот именно. Я начальник отдела в городской прокуратуре. Между прочим, я тебе сказала об этом, когда мы встретились в квартире. Но ты пропустил это мимо ушей. В тот момент зазвонил телефон, и ты не стал переспрашивать.

— Ты сказала «начальник отдела», и я подумал, что ты начальник юридического отдела, — пробормотал Халупович, — только прокурора мне и не хватало для полного счастья. И какое у тебя звание? Генерал или маршал прокуратуры?

— Маршалов в прокуратуре не бывает и генералов тоже. Есть приравненные к ним государственные советники юстиции. Но могу тебя успокоить: государственным советником я еще не стала. Хотя, если перевести на военные звания, я уже подполковник. Тебя это устраивает или ты хотел бы большего?

— Я бы хотел сейчас сидеть на Лазурном берегу и не думать про это убийство, — проворчал Халупович. — Тебе, наверное, уже рассказали, что случилось у меня дома.

Нина внесла кофе и поставила его перед Халуповичем. Затем, взглянув на Оксану Григорьевну, спросила:

— Вам еще кофе?

— Спасибо, милая, — с плохо скрываемым сарказмом улыбнулась гостья, — я, кажется, уже напилась.

— Хотите еще чаю? — значительно мягче спросила Нина у Дронго.

Очевидно, ей не нравилась Оксана Григорьевна, и та, похоже, отвечала ей взаимностью. Дронго не хотел чая, но понял, что для смягчения обстановки должен попросить Нину оказать ему эту услугу. И он согласно кивнул головой. Молодая женщина оценила его тактичность и поспешила выйти из кабинета.

— Нина, — крикнул ей вслед Халупович, — где Трошкин, где Оля? Куда они пропали?

— Ищут Таню, — ответила Нина, снова появляясь в кабинете.

— Как это ищут? Она потерялась?

— Нет. Спустилась в нашу столовую. Сейчас ее приведут.

— Хорошо, — Халупович чуть ослабил узел галстука. Потом взглянул на Дронго, — наша полоумная соседка, оказывается, видела, как ко мне приходили женщины. Только она говорит, что женщин было пятеро, а не четверо. Но я-то точно знаю, что было четверо. Несчастная Елизавета Матвеевна и три моих гостьи.

— А она утверждает, что пятеро? — уточнил Дронго.

— Сумасшедшая баба, — отмахнулся Халупович, — но самое интересное, что следователь ей вообще не верит. Откуда ей знать, кто приходил именно ко мне, а кто направлялся в другие квартиры.

— И чем она это объясняет?

— Лифт. У нас плохо работает лифт. Вы, наверное, вчера обратили внимание. Он грохочет, как пустая пивная бочка. Ну а она, наверное, слышала, что лифт останавливался именно на нашем этаже.

— У тебя на лестничной клетке есть еще одна квартира, — заметила наблюдательная Оксана Григорьевна, — может, приходили к твоим соседям?

— Там никто не живет уже давно, — отмахнулся Халупович. — Хотя какая разница? Все равно на мой этаж мог кто-то случайно подняться. А потом спуститься вниз. Так иногда бывает, люди путают кнопки и выходят не на своем этаже. И все равно, даже если в дом приходили сто женщин, то и тогда мы ничего не можем конкретно установить. В общем, какая разница? Я, конечно, следователю ничего не сказал, но он тоже считает, что в моей квартире были посторонние женщины. И самое страшное — я подписал эти проклятые листки, где написано о моей уголовной ответственности за дачу ложных показаний.

— А зачем ты это сделал? — нахмурилась Оксана. — Нужно было сказать правду.

— Какую правду? Кто мне поверит? В такую невероятную историю? Следователь решит, что я сошел с ума. Она и так мне не очень верит.

— У тебя и следователь женщина? — усмехнулась Оксана. — Такое ощущение, что ты попал в бабье царство.

— Вот именно.

Халупович взял свою чашечку кофе, выпил. Потом, поставив чашечку на стол, снова крикнул:

— Нина, они еще не пришли?

— Нет, Эдуард Леонидович, — ответила та, входя в кабинет. Она несла чашку чая для Дронго. — Может, я спущусь за ними?

— Нет, — недовольно проворчал Халупович, — позвони по мобильному, пусть, наконец, появятся. Что они там делают? Может, вместе обедают? Пусть срочно поднимутся ко мне.

Она молча кивнула и так же бесшумно удалилась. Дронго подумал, что это особое умение — ходить по паркетному полу и не стучать каблуками.

— Кого они подозревают? Что вам сказала следователь?

— Ее интересовало, какие женщины у меня могли быть, — пояснил Халупович. — Когда я сказал, что ко мне в этот день никто не приходил, она стала выяснять характер моих отношений с Елизаветой Матвеевной, не была ли она моей любовницей. Господи, даже подумать о таком страшно! Потом стала интересоваться ее дочерью. Странно, что у дочери было такое редкое имя — Элоиза. А я и не знал, что ее дочь звали именно так. Кажется, она сейчас в Югославии. Но я не слышал ее имени, и тем более никогда ее не видел. Следователь считает, что я чуть ли не отправил ее в эту зарубежную поездку Ну и, конечно, она интересовалась, где внучка погибшей. Я и так заврался, а насчет девочки врать не хотел. Все равно соседи знают, что ее увез мой водитель сюда, в офис. Поэтому я признался, что Таня у меня. Следователь так обрадовалась этому сообщению, словно Таня — моя дочь. Опять начались дурацкие расспросы про ее мать. Вместо того, чтобы искать настоящего убийцу, она задает глупые вопросы.